В Казахстане большинство действующих нефтегазовых месторождений находятся на поздней стадии разработки. Соответственно, добыча на этих месторождениях падает. Это в свою очередь ведет к сокращению поставок нефти на внутренний рынок и снижению производства топлива. По сведениям правительства, республика располагает 15 осадочными бассейнами, где условные ресурсы углеводородного сырья составляют 76 млрд тонн.

Как эти ресурсы перевести в запасы и начать их извлекать? На эти и другие вопросы Petrocouncil.kz ответил глава Казахстанского общества нефтяников-геологов и президент компании «Меридиан Петролеум» Балтабек Куандыков.

В Казахстане большинство действующих нефтегазовых месторождений находятся на поздней стадии разработки. Соответственно, добыча на этих месторождениях падает. Это в свою очередь ведет к сокращению поставок нефти на внутренний рынок и снижению производства топлива. По сведениям правительства, республика располагает 15 осадочными бассейнами, где условные ресурсы углеводородного сырья составляют 76 млрд тонн. Как эти ресурсы перевести в запасы и начать их извлекать? На эти и другие вопросы Petrocouncil.kz ответил глава Казахстанского общества нефтяников-геологов и президент компании «Меридиан Петролеум» Балтабек Куандыков.

Тенгиз и Кашаган

— В Казахстане есть более 300 месторождений. Из них разрабатываются около 150-170. Да, многие месторождения прошли пик добычи. К примеру, Доссор и Макат эксплуатируются свыше 100 лет, а Узень — Жетыбай – более 60-ти. Это достаточно большой срок. Поэтому на этих и других старых месторождениях уровень добычи будет сокращаться. Конечно, будут применяться соответствующие технологии, чтобы не допустить резкого падения производства.

Но при этом общая добыча по стране будет расти, в основном за счет Тенгиза и Кашагана. В конце этого и начале следующего года заканчивается реализация проекта расширения Тенгиза, после чего добыча на месторождении увеличится на 10 млн тонн – с 29 до 39 млн тонн в год. Этого объема хватит для восполнения того снижения добычи, которое происходит в Кызылординской, Актюбинской и Мангистауской областях. Кроме того, если помните, премьер-министр в прошлом году сказал, что на Кашагане можно добывать до 70 млн тонн нефти в год. Конечно, это не будет достигнуто сегодня или завтра, но, может быть, через 20 лет. Для того, чтобы увеличить добычу на Кашагане, надо строить новые комплексы по подготовке нефти и газа. Действующий завод «Болашак» рассчитан на производство 18-20 млн тонн нефти в год. При этом надо учитывать, что месторождение уникальное, с большим содержанием сероводорода, высоким пластовым давлением.

Что характерно, примерно 67% нефти добывается на трех крупных месторождениях – Кашагане, Тенгизе и Карачаганаке. И этот показатель со временем вырастет, думаю, до 70%.

Если в 2023 году мы добыли более 90 млн тонн нефти, то в ближайшие 3-4 года достигнем 100 млн тонн в год. При этом на максимальном уровне добычи, на который может выйти Казахстан — 105 млн тонн в год — он сможет продержаться от 5 до 10 лет.

— Получается, добыча в стране будет расти за счет Тенгиза и Кашагана. Но нефть с этих месторождений полностью идет на экспорт. А на месторождениях, откуда поставляется сырье на внутренний рынок для производства топлива, добыча продолжает падать.

— Да, на внутренний рынок большой объем поступает из тех малых месторождений, где идет падение добычи. Здесь, я думаю, что руководство страны будет дальше вести переговоры с компаниями, разрабатывающими Тенгиз, Кашаган и Карачаганак, чтобы они поставляли нефть на наши НПЗ. Без этого мы вряд ли будем покрывать потребности внутреннего рынка. Буквально, недавно было сообщение, что правительство договорилось с оператором Кашагана о поставках сжиженного нефтяного газа на внутренний рынок.

— Нефтедобывающие компания не раз жаловались, что стоимость нефти на внутреннем рынке, куда они вынуждены поставлять сырье, в 2-3 раза дешевле, чем на мировом. Как вы думаете, чтобы уговорить операторов крупных месторождений, цены на внутреннем рынке поднимут?

— Не думаю, что цены сразу поднимут. Потому что это привело бы к огромному дисбалансу экономики страны. Это же повлияет не только на цены на бензин, но и на всю социальную инфраструктуру, на сельское хозяйство, на железнодорожные перевозки и т.д. Но постепенное повышение цен на топливо, думаю, будет, как минимум, до уровня соседних стран.

Вот заморозили цены на сжиженный нефтяной газ. Но мы же понимаем, и народ понимает, что без повышения цен не будет развития отрасли. Это законы экономики. От этого никуда не денешься. И с ценами на нефть на внутреннем рынке будет так же – они будут постепенно повышаться. Также, как и доходы населения будут подниматься.

К слову, если сравнивать сегодняшние цены на нефть на внутреннем рынке с теми, какими они были 20 или 30 лет назад, то мы увидим, что они намного выросли. И это происходило постепенно. Сейчас некоторые иностранные компании, которые работают на средних и мелких месторождениях, предпочитают сдавать нефть на внутренний рынок. Они говорят, что так им выгоднее, учитывая транспортные расходы, размер налогов и т.д.

Ресурсы и запасы

— Сегодня в Казахстане нефть добывается примерно на 6 нефтегазоносных бассейнах, а всего их у нас 15. На остальных бассейнах геологоразведка еще не проводится. Мы об этом, кстати, сказали при встрече с главой государства (20 октября 2023 года президент Касым-Жомарт Токаев встретился с заслуженными деятелями геологической отрасли Казахстана), что надо там проводить работы, и для этого нужно выделять деньги. Если откроем, к примеру, в районе Костаная мелкое или среднее месторождение нефти и газа, то это даст большой толчок развитию экономики региона. Опять же, это новые рабочие места, дополнительные налоги. Появятся сервисные предприятия, которые будут обслуживать это месторождение. Построив мини-НПЗ, можно будет обеспечивать сельское хозяйство относительно дешевым бензином и дизтопливом.

— Насколько реально найти нефть в Костанайской области?

— Когда-то, в 1980-х годах в Кызылординской области занимались только сельским хозяйством, выращиванием риса и животноводством, и никакой нефти не было. Открыли месторождение Кумколь, и сейчас вокруг него разрабатывается около 40 месторождений. Сегодня область считается нефтедобывающей, обеспечивает население газом. Так вот, эти кызылординские месторождения расположены в Южно-Тургайском бассейне. И если идти далее на север, то там есть уже так называемый Северо-Тургайский бассейн, расположенный на территории Актюбинской и Костанайской областей. И вот там надо проводить работы. У нас есть проектно-сметная документация на проведение региональных геологоразведочных работ в этой местности.

Понятно, что в регионе очень много зерносеющих хозяйств, природных заповедников и экологически чувствительных зон. Все это надо будет учитывать. Но прежде нужно провести региональные геологоразведочные работы, определить наиболее интересные места, потом пригласить инвесторов, чтобы они дальше продолжили поиск нефти и газа, бурили скважины, проводили сейсмические работы. Еще в советское время в Северном Тургае на отдельных участках были зафиксированы небольшие притоки нефти.

Такие бассейны есть на севере – в районе Петропавловска, на востоке – в районе Зайсана. К слову, на Зайсане были открыты два месторождения. Правда, там очень тяжелая нефть. Но есть газ, который до прошлого года поставлялся в Китай, а также в ближайшие населенные пункты Восточно-Казахстанской, Алматинской и Жетысуской областей.

Есть Сырдарьинский бассейн на границе с Узбекистаном. В районе Аральского моря можно поискать нефть. Сейчас 80% территории моря превратилось в сушу. И надо отметить, что Узбекистан на своей, южной части Арала, открыл ряд месторождений. У нас тоже надо бы проводить поисковые работы. Я знаю, что какие-то работы проводятся, но они не в таком объеме, в каком необходимо.

Во время встречи с президентом, мы сказали ему, что, например, на 2023 год на проведение общих геологических работ было выделено из бюджета всего 8 млрд тенге. Этого, конечно, недостаточно. Знаете, бурение одной скважины, к примеру, на Тенгизе стоит от 20 до 30 млрд тенге.

Если разделить на квадратные километры, то у нас в Казахстане из бюджета на геологоразведочные работы выделяется в среднем в год $8-9 на 1 кв. км. В Узбекистане, к примеру, на эти цели тратят $98 на 1 кв. км, в США – $250-280, примерно столько же в Австралии, Канаде, Бразилии и Китае.

Деньги, инвестированные на геологоразведку, вернутся сторицей. Геологоразведка – это основа всей нашей экономики. Порядка 70% поступлений в бюджет каким-либо образом связаны с полезными ископаемыми.

Что касается вероятных запасов, то где-то в 2012-2015 годах в Казахстане были пересмотрены все материалы, собранные за период независимости и предыдущие годы. И был пересчитан прогноз ресурсов углеводородов. Если раньше прогноз был на уровне 30-40 млрд тонн, то после пересчета он был повышен до 76 млрд тонн. Правда, львиная доля находится в Прикаспийской впадине, где сейчас добывается около 80% нефти страны. Здесь находятся и наши три гигантских месторождения – Кашаган, Тенгиз и Карачаганак, а также все эмбинские и актюбинские месторождения, в том числе Кенкияк и Жанажол. За 125 лет нефтедобычи мы относительно хорошо изучили недра Прикаспийской впадины, но до глубины, примерно, 4-5 км. То же можно сказать и про Мангистау. Теперь вся перспектива может быть связана только с большими глубинами, а это требует больших средств, новых технологий. В соседнем Китае, в Таримском бассейне в районе Урумчи бурят скважину глубиной 11,1 км. И уже добывают нефть в промышленных масштабах с глубины 8,5 — 9 км. Да, это очень дорогое удовольствие, но если запасы большие и дебиты хорошие, то они покрывают все расходы. В моем понимании, в Казахстане крупные нефтяные месторождения теперь можно обнаружить только на больших глубинах.

— Если не ошибаюсь, проект «Евразия», генеральным координатором которого Вы являетесь, как раз был рассчитан на поиск нефти на таких глубинах и бурение сверхглубоких скважин. На какой стадии на сегодняшний день реализация этого проекта?

— Проект «Евразия» состоит из трех фаз. Первая фаза – сбор всех существующих региональных данных, начиная с советских времен по сегодняшний день, и их интерпретация. Ее реализация началась в марте 2021 года, а завершилась в декабре 2022-го, то есть длилась полтора года. Мы собрали всю информацию и сделали большой отчет, выделив наиболее перспективные территории, которые требуют дальнейшего изучения. На проведение дополнительных геофизических исследований во второй фазе проекта нужно 2,5 — 3 года. Так как это новые полевые работы, тем более для изучения глубоких горизонтов, они требуют больших средств, – примерно, $150 млн. Проект рассчитан для изучения Прикаспийской впадины, а это территория трех областей – Западно-Казахстанской, Актюбинской и Атырауской, общей площадью 420 тыс. км.

Сейчас мы ведем переговоры с разными инвесторами, кто заинтересован в расширении своего участия в нефтегазовой отрасли Казахстана, в том числе с американскими, европейскими, китайскими и корейскими компаниями.

Третья фаза – это бурение сверхглубокой скважины.

К слову, меня пригласили в Китай на ту площадь, где бурится эта сверхглубокая скважина. Теперь компания заказала станок для бурения скважины глубиной 15 км. Я как раз хочу ознакомиться с этим уникальным буровым станком и технологией бурения таких сверхглубоких скважин. Надо сказать, что это уникальная работа. В мире до сегодняшнего дня не было ни одного станка, способного пробурить 15 км.

— «Евразия» – это казахстанско-российский проект?

— Сейчас уже нет. Изначально хотелось сделать его таковым. Потому что в Прикаспийской впадине, примерно, 75% территории принадлежит Казахстану, 25% – России. Поэтому думали проводить совместно все эти работы. Но, к сожалению, мы не смогли договориться, потому что, например, у наших стран разные фискальные условия, технологии проведения работ и т.д. Затем решили, что мы проведем у себя на территории необходимые работы, а они у себя, потом как-нибудь объединим две части. Мы свою часть – первую фазу – выполнили, а они еще нет.

Сейчас по второй фазе мы ведем переговоры. Конечно, компании спрашивают, а что мы получим за счет вложения таких средств на региональные геологоразведочные работы. В принципе, эти работы можно было бы провести за счет бюджета. При этом надо учитывать, что пройдет немало времени с момента открытия месторождения до начала коммерческой добычи. На Кашагане работы начались в 1993 году, а первая промышленная нефть пошла в 2016-м, то есть через 23 года. На Тенгизе работы были начаты где-то в 1975 году, открыли в 1979-м, а первая тенгизская нефть пошла в 1991 году, то есть через 16 лет.

— Если легкая нефть закончилась, и осталось искать ее только на больших глубинах, то может нам нужно параллельно вести также поиск сланцевой нефти? Есть ли у нас перспективы обнаружения месторождений сланцевой нефти?

— Где-то пять лет назад казахстанская компания «Саутс ойл» при проведении геологоразведки в Южном Тургае обнаружила залежи сланцевой нефти. Но выяснилось, что ни в Кодексе «О недрах и недропользовании», ни в Государственной комиссии по запасам (ГКЗ) нет технологий и методики подсчета запасов сланцевой нефти. Компания совместно с Минэнерго, Комитетом геологии и депутатами парламента, с участием иностранных специалистов в 2021-2022 годах немало потрудилась, чтобы внести в законодательство поправки, определить в законе понятие о сланцевой нефти, установить методику подсчета запасов и т.д. Потом она продолжила работы на месторождении и пригласила для бурения иностранную компанию.

По моим данным, в Казахстане в том же Прикаспийском, Тургайском и Мангышлакском бассейнах много сланцевых пород, где можно обнаружить нефть. Нам надо их тоже постепенно изучать. Потому что век нефти и газа еще долго продлится. Мы же не перестанем летать на самолетах, ездить на поездах и автомашинах? А они все потребляют топливо, произведенное из нефти. Да, использование углеводородов постепенно будет уменьшаться. Согласно моему прогнозу, нефть и газ в ближайшие 15-20 лет будет занимать не менее 50% в выработке электроэнергии в мире. То есть мы должны продолжать искать нефть, открывать месторождения и работать на будущее. Вся наша экономика основана в первую очередь на полезных ископаемых, и среди них основная доля принадлежит нефти и газу.

Материал взят с интернет-ресурса: Petrocouncil.kz